Вы – само совершенство

Сопоставление различных фактов и дат всегда условно, но отдельные совпадения наводят на мысль, что есть в этом и определенная закономерность, заданность свыше, если хотите. По крайней мере всезнающий булгаковский Воланд на этом настаивал, и не верить ему оснований у нас нет.
Вот и с праздником Московской Оперетты все не так просто и без «частицы черта» здесь, я думаю, не обошлось. Иначе как бы это совпали сразу три (!) опереточных юбилея: собственно юбилей театра, юбилей самой оперетты и творческий юбилей несравненной Татьяны Ивановны Шмыги – признанной примадонны московской сцены?
“Cherchez la femme!”, говорят в таком случае французы и оказываются правы… но только отчасти. Речь ведь идет не просто о женщине, а о женщине Само Совершенство, об удивительной актрисе Татьяне Шмыге. Глядя на нее, невольно вспоминаешь пушкинские строки:
«Не веровал я Троице доныне:
Мне Бог тройной казался все мудрён;
Но вижу Вас, и верой одарён,
Молюсь трем грациям в одной богине».
Если бы такой титул – «Богиня Оперетты» был и вправду учрежден, то он по праву принадлежал бы ей.
Шмыга занимает особое место на российском музыкальном Олимпе, ее талант уникален, он опровергает все существующие представления об опереточной актрисе. У нее нет «роскошного голоса» и «шикарной внешности» (любимые эпитеты опереточного закулисья), в ее игре нет «агрессивного задора» и «бьющих через край страстей», она равнодушна к внешним фактам… и даже фамилия у нее какая-то не опереточная. Но стоит Шмыге появиться на сцене, и зал, как завороженный, следит только за ней. Хмурые и озабоченные минуту назад лица начинают улыбаться, глаза загораются, мужчины расправляют плечи, а женщины без визажистов молодеют и хорошеют. Магия неповторимого таланта Шмыги такова, что даже самые равнодушные к оперетте люди, увидев хотя бы раз ее на сцене, становятся поклонниками этого жизнерадостного жанра, а ее не «театральная» фамилия давно уже стала синонимом слова «Оперетта» и первой приходит на память, когда речь заходит об опереточной театре. Вот она, великая сила искусства!
В этом Шмыга может сравниться разве что с Улановой (несмотря на все различие их муз), которая «никогда не стремилась быть эффектной в игре и без сожаления отбрасывала заманчивую мишуру балетных страстей… никогда не позволяла она себе мелодраматических преувеличений, никогда ни в чем не жертвовала спокойной гармонией и правдой своего искусства ради того или иного эффекта… Рядом с ней были актрисы, танцевавшие виртуознее или игравшие ярче ее, но зрители видели только Уланову…» Как точно подметил это балетный критик Б. Львов-Анохин и как присуще все это нашей героине.
В чем тут секрет?
В высочайшем профессионализме и тонком понимании природы своего жанра, в требовательности к себе и вере в себя и, конечно же, в той самой «искре Божьей», которая зовется талантом. Шмыга в отличие от многих опереточных актрис создает целостные музыкально-драматические образы, а не набор эффектных поз и выходов, сопровождаемых выигрышными куплетами и умопомрачительными каскадами. И еще у Шмыги велико чувство ансамбля (редкое для примадонны качество!), которое дает ей возможность не рваться на первый план, но всегда оставаться на виду, даже если стоишь в последней линии. Свои мысли и чувства она выражает в музыке и проверяет музыкой. В оперетте Шмыга - поэт, она вслед за Пушкиным могла бы сказать: «одной любви музыка уступает», но и «любовь - мелодия». При этом актриса умеет оставаться собой при всех обстоятельствах своей жизни в искусстве и никогда ни на йоту не уступает и не поступается художественными убеждениями и принципами.
Свою актерскую деятельность Шмыга начала в Московской Оперетте, где служит и по сей день, ни разу ей не изменив. Пришла она в довольно смутное время, когда в советских театрах разворачивался очередной виток борьбы с засильем на сцене «буржуазных» авторов, а трудящиеся якобы мечтали о «современном положительном герое» (я прямо вижу этих трудящихся, например сталеваров, которые, отстояв смену у домны, приходят домой и просто мечтают пойти в театр, чтобы увидеть эту домну уже на сцене).
Но Шмыге сильно повезло и повезло дважды. Во-первых, сразу со студенческой скамьи она попала в коллектив людей, преданных искусству оперетты, влюбленных в него. Среди них были Татьяна Бах, Клавдия Новикова, Регина Лазарева, Ольга Власова, Елена Савицкая, Евдокия Лебедева, Татьяна Санина, Вера Вольская, Григорий Ярон, Владимир Володин, Серафим Аникеев, Михаил Качалов, Николай Рубан, Владимир Шишкин… Они не только тепло встретили выпускницу ГИТИСа, но и щедро одарили ее секретами своего мастерства.
Вторым везением периода становления Шмыги как актрисы стало то, что дебютировала она в классической оперетте (хотя приглашали ее в театр с прицелом на современный репертуар) – в роли Виолетты в «Фиалке Монмартра» И. Кальмана, которую поставил Г. Ярон.
Молодая исполнительница была сразу замечена и зрителями, и прессой. Виолетта в исполнении Шмыги была, по мнению критиков, «маленькой цветочницей, глядящей на мир огромными глазами… нежной девочкой, узнавшей первые любовные разочарования и радости, покорившей Париж и своего возлюбленного Рауля талантом и сердечностью». Они отмечали также музыкальность и лиричность дебютантки, ее легкость в куплетах и танцах, изящество в каскаде и большое драматическое дарование. Последнее станет ее отличием и явным преимуществом на многие годы.
«Фиалка» не только открыла молодой актрисе путь в искусство оперетты, но и указала направление движения. Сюжет Золушки, превращающийся в принцессу, положенный в основу образа Виолетты, станет одним из главных в ее творческой судьбе. Вспомним хотя бы «Мою прекрасную леди» Ф. Лоу, «Конкурс красоты» А. Долуханяна иди сравнительно недавнюю работу – «Катрин» А. Кремера.
Казалось, уже на первом этапе творческого пути для Шмыги была найдена идеальная мера существования актера и роли в жанре оперетты. Но это только казалось: Шмыга без сожаления ломает сложившиеся стереотипы привычных амплуа. В 1969 году она выступила в новой постановке «Фиалки», но уже в роли звезды Монмартра, примадонны Нинон. Успех был феерический, а знаменитая «Карамболина» на долгие годы стала визитной карточкой актрисы, ибо и вправду «на свете нет другой красавицы такой!»
Некоторые зрители приходили не по одному разу в театр, чтобы вновь и вновь ощутить заряд эмоциональной энергии Шмыги, увидеть знаменитый выход Нинон:
«На Монмартре днем и ночью не смолкает гул,
Там бессонное веселье до утра!»
Услышать энергичный рефрен, который мысленно подхватывал каждый сидевший в зале:
«Карамболина, Карамболетта,
Пленять сердца умеешь только ты…»
Зрелище впечатляющее. Казалось, что ты находишься в Париже, о котором в те годы можно было только мечтать, вокруг бурлит жизнь, наполненная яркими красками, заражающими ритмами, веселыми лицами и красивыми, легко запоминающимися мелодиями – словно ты сам их только что сочинил. Как это было важно и нужно для нас в те годы, как это помогало жить в сером однообразии буден. И дарила нам эти минуты счастья неповторимая Татьяна Шмыга.
К сожалению, в репертуаре актрисы меньше, чем могло бы быть, ролей классического репертуара, но это не вина Шмыги, а ее и наша общая беда: «буржуазные авторы» Ф. Эрве, Ж. Оффенбах, Ш. Лекок, И. Штраус, Ф. Зуппе, Ф. Легар, И. Кальман, П. Абрахам были не в чести у чиновников от культуры. Недавно по ТВ показывали фрагмент старого концерта с участием Шмыги в сцене из оперетты Ф. Легара «Веселая вдова» (дуэт-объяснение Ганны Главари и графа Данилы). Концертный номер, а впечатление, я вам скажу, незабываемое. Уверен, что Шмыга «пропустила» одну из своих лучших ролей.
Вместо классики актриса многие годы играла героинь советских оперетт. Это – «Белая акация» и «Вольный ветер» И. Дунаевского, «Поцелуй Чаниты» (к международному фестивали молодежи и студентов в Москве) и «Цирк зажигает огни»
Ю. Милютина, «Куба – любовь моя» Р. Гаджиева, «Самое заветное» В. Соловьева-Седого, «Москва - Черемушки» Д. Шостаковича, «Севастопольский вальс» К. Листова, «Конкурс красоты» А. Долуханяна, «Весна поет» Д. Кабалевского, «Девушка с голубыми глазами» В. Мурадели и другие.
Сегодня модно бросать камни в прошлое, тем более что это разрешено сверху. Но давайте не будем уподобляться Ивану, не помнящему родства. А правда была такова: театру, чтобы выжить и чтобы поставить хотя бы одну классическую оперетту, приходилось приспосабливаться, хитрить, выкручиваться. Выручала творческая солидарность: благодаря таланту композиторов и исполнителей, большинство «социальных заказов» превращалось в обратное тому, на что рассчитывали контролирующие инстанции. Зрители с восторгом встречали своих кумиров в образе «современников и современниц», дружно аплодировали удачным композиторским, режиссерским и актерским находкам и не обращали внимания на социально значимые места и «нужные акценты». В результате, отдельные эпизоды и сцены советских оперетт до сегодня украшают театральные и концертные площадки нашей страны.
А что же Татьяна Шмыга?
Бриллиант – он всегда и везде бриллиант. Верная своему жизненному м актерскому кредо, она щедро наделяла опереточных героинь-современниц духовностью, лиричностью, интеллигентной мягкостью и, насколько это было возможно, элегантностью, восполняя порой слабый драматический материал совершенным артистизмом. Преданно любя и тонко чувствуя оперетту как жанр, Шмыга не разрушала ее излишней психологической нагрузкой, на чем настаивали «генералы от культуры» и которую оперетта не в состоянии выдержать, а старалась подчеркивать ее обаяние, лиризм и проникновенную музыкальность. И делала она это так мастерски, так легко и просто, что не согласиться с предлагаемыми ею трактовками ролей было невозможно. Среди безусловных находок актрисы – сценка с двумя кавалерами Сашей и Лешей из оперетты И. Дунаевского «Белая акация», когда после веселых препирательств («Ты помнишь, как хотели четвертого апреля…») и изящного танца втроем, Шмыга под звуки медленного вальса задумчиво пела:
«На приморской улице
Майский день встает…
На приморской улице
Акация цветет…»
Именно она, милая мечтательница Тоня Чумакова, безгранично влюбленная в море и Одессу, прославила этот город в своей берущей за душу песне: «Я вижу везде твои ясные зори, Одесса!»
А сценка под условным названием «Чаплиниана» из «Конкурса красоты» А. Долуханяна, в которой героиня Шмыги играет роль трогательно-смешного Чарли Чаплина? Забыть ее невозможно. Актриса проводит всю сцену в трагико-комическом ключе, вкладывая в образ «маленького смешного человечка» ювелирное мастерство трансформации, тонкое обаяние, душевную симпатию и сострадание к слабым и униженным. К слову замечу, что искусство трансформации, умение играть «роль в роли», - одна из ярких красок актерской палитры Т. Шмыги (переодетая во фрак Дэзи из «Бала в Савойе» П. Абрахама или Марфа из «Девичьего переполоха» Ю. Милютина, которая переодевается то скоморохом, то сенной девушкой).
Одним из лучших концертных номеров Шмыги стала и лирическая сцена из оперетты Ю. Милютина «Цирк зажигает огни», в которой она исполняла в ритме быстрого фокстрота веселую песенку «Двенадцать музыкантов» (музыканты любили ее, а она – продавца нот).
Время от времени, чтобы «заклеймить буржуазные нравы общества потребления и насилия», театру разрешали ставить зарубежные оперетты или оперетты наших авторов на зарубежные темы, и тогда Шмыга с блеском играла Дэзи в уже упоминавшемся «Бале в Савойе», Долли в музыкальном спектакле «Только мечта», Анжель в «Графе Люксембурге», заграничную кинозвезду Мэри Ив в оперетте «Девушка с голубыми глазами», в которой Шмыга почти автобиографично пела: «Я актриса, а для актрисы ничего невозможного нет…»
А еще была француженка Жермон в музыкальной кинокомедии «Гусарская баллада»…
Много было сыграно ролей – хороших и разных, но об одной следует сказать особо. Это роль Элизы Дулиттл в мюзикле Ф. Лоу «Моя прекрасная леди». Шмыга первой из опереточных актрис тех лет органично вошла в непривычные обстоятельства тогда нового для нашего театра музыкального жанра. И как великолепно она играла! Думаю все, кто видел этот спектакль, помнят ее арию-мечту:
«Я танцевать хочу, я танцевать хочу
до самого утра…»
Прозрачная и нежная мелодия ведет Элизу в страну счастья – в страну любви. С восторгом и упоением всепобеждающей молодости она признается:
«Когда он здесь, со мной
Весь мир цветет весной…»
А потом четыре решительных аккорда («Я танцевать могу всю ночь!») как бы завершают победу Элизы.
Роль Элизы стала не только триумфом Шмыги, но и тяжелым испытанием для нее. Существовал голливудский эталон Элизы в исполнении великолепной Одри Хепберн, и большинство исполнительниц этой роли старалось подражать ей. Шмыга не хотела подражать даже Одри Хепберн, она привыкла искать собственные пути в искусстве, и ей это удалось. Если Одри Хепберн играла девчонку, которая хочет, но боится внезапно нахлынувших на нее чувств, то Элиза в исполнении Шмыги – девушка, в которой просыпается женщина, которая влюблена и стремится к этой любви. Поэтому она ждет от своего избранника ответного чувства (нечто близкое образу пушкинской Татьяны).
Из сказанного может показаться, что творческая жизнь Шмыги – это цепь успехов, побед и триумфов. На самом деле все далеко не так. Были неудачи, были поражения и разочарования. Однако не в характере Татьяны Ивановны опускать руки, сетуя на судьбу и обстоятельства. Лучшее лекарство от печали она видит в работе: актриса оперетты не может ни на минуту расслабиться, она всегда должна быть в форме, ведь на сцене ей приходится петь как в опере, танцевать как в балете и играть как в драматическом театре, подчинив всю себя созданию художественного образа. А посему жизнь примадонны Шмыги не марципан и не лужайка, усыпанная розами, а сплошной труд, труд повседневный и каторжный. Она потому Само Совершенство, что неустанно самосовершенствуется.
Труд этот продолжается и сегодня, несмотря на юбилеи, подарки и поздравления. Татьяна Ивановна Шмыга по-прежнему выходит на сцену и играет в опереттах «Катрин», «Джулия Ламберт» и предстоящей премьере «Джейн» композитора А. Кремера, который написал их специально для нее.
А для нас, зрителей, каждая встреча с любимой актрисой – праздник, ибо играет Шмыга, как всегда, с блеском, с присущим только ей темпераментом и неувядаемым обаянием. А как поет! Как танцует! Как двигается! Залюбуешься! И это без скидок на ветеранство. Многие молодые могут позавидовать ее энергии, ее элегантности, ее артистизму.
В этой статье я сознательно не разбираю нынешние спектакли с участием Т. Шмыги – каждый желающий может увидеть их и оценить сам. А вообще писать сдержанно об искусстве Шмыги довольно трудно, и сколько бы восторженных слов я не вычеркивал из этой статьи, не уверен, что оставшиеся эпитеты не покажутся Татьяне Ивановне, человеку скромному и требовательному к себе, «излишне юбилейными».
Шмыгу часто называют «королевой оперетты», вкладывая в это понятие гармоничное слияние природного таланта и самоотверженного труда, целеустремленности художника и благородства человеческой личности. И это истинная правда. Она действительно королева.
С праздником, Ваше Совершенство!
Здоровья Вам, Счастья, и новых творческих Побед!

Валерий Модестов, из журнала «Канкан» № 1, 1998г.

Огромная благодарность Даме с камелией за присланную статью.

Назад
Дальше