 | "Татьянин день" Субботник, 30.06.01 |
Вспоминает звезда отечественной оперетты Татьяна Шмыга
В 1953 ГОДУ Московская оперетта размещалась там, где сейчас находится Театр сатиры. Когда-то, в 1911 году, это здание построили для своего цирка братья Никитины, один из которых сам был его артистом. И купол на крыше, и круговая планировка, сохранившиеся до наших дней, - это свидетельства первоначального предназначения помещения. Цирк, но уже государственный, продолжал работать здесь и после революции. Рядом находился очень популярный в свое время у москвичей "увеселительный" сад "Аквариум", открытый еще в конце XIX века, потому-то в двадцатых годах цирковое здание решили переоборудовать под выступление артистов мюзик-холла. А впоследствии здесь разместили Московский театр оперетты. Когда в начале 60-х годов он переехал в теперешнее свое здание на улице Большая Дмитровка (тогда она называлась Пушкинской), то прежнее помещение капитально перестроили - расширили зал, переоборудовали сцену - и отдали Театру сатиры. А в те годы, когда я впервые пришла в здание на площади Маяковского, сначала как зритель, а потом уже как актриса, там все было немного по-другому - и зал, и сцена, и гримерные... Москвичи любили свою оперетту: многие спектакли шли с постоянными аншлагами, актеры были очень популярны. Труппа театра в те годы была мало сказать хорошая - она была великолепная. И это благодаря Иосифу Михайловичу Туманову, возглавившему Московский театр оперетты вскоре после окончания войны. Хотя и до того, как его назначили главным режиссером, там работала целая плеяда блистательных актеров старшего и среднего поколения, выдающихся "фрачных героев", "простаков", "комиков", "героинь", "субреток"... Традиционные амплуа классической оперетты. Какие это были мастера! И каждый неповторим! А какие имена! Не просто известные - легендарные! Г.Ярон, Т.Бах, Е.Савицкая, С.Вермель, К.Новикова, О.Власова, С.Петрова, Е.Лебедева, М.Качалов...
Иосиф Михайлович Туманов до своего прихода в Театр оперетты был уже опытным режиссером - перед этим он несколько лет проработал в Музыкальном театре имени К.С.Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. В театре, созданном этими великими реформаторами сцены, он усвоил принципы их системы, которой придерживался, когда возглавил Московскую оперетту. В этом для театра были и положительные, и отрицательные стороны - учитывая специфику нашего вида искусства. Туманов прекрасно понимал, что театр - это живой организм, которому нужен приток свежих творческих сил, и если труппу, репертуар не обновлять, то театр умрет... Когда И.М. Туманов взял к себе в 1953 году сразу семерых человек из своего первого выпуска в ГИТИСе, это никого не удивило... "Старики" и, главное, дамы отнеслись к появлению целой группы молоденьких актрис вполне благожелательно, хотя, казалось бы, они должны были принять молодых конкуренток с ревностью. Нет, они понимали, что идет естественная смена поколений, что им уже больше не выходить в ролях Виолетты-Фиалочки или Стасси. Так что приняли они нас как своих детей, потому что театр для них был домом. "Старики" приходили сюда не на работу - они служили театру. Это была их семья, где все занимались одним и, что главное, любимым делом. Поэтому даже если кто и был свободен от репетиций, от спектакля, все равно приходил в этот день в театр - если не самому поработать на сцене, то посмотреть на игру коллег из зала или из-за кулис, встретиться сними, поговорить, обменяться впечатлениями. Что примечательно - и в такие, необязательные приходы в театр актеры все равно старались выглядеть элегантно. Никаких тебе свитеров, неглаженых брюк, рубах навыпуск. По их внешнему виду было понятно, что для них театр - это особое место, это храм. Они и на сцене умели себя преподнести, дать почувствовать свою значимость. Это была старая театральная культура. О том, какими зажигательными были эти актрисы в совсем недавнем прошлом, мы могли знать только по рассказам. Потому что собственные наши впечатления были другие: посещая еще в студенческие годы спектакли, к примеру, ту же "Сильву", с участием прежних премьерш, мы видели, что никакие они уже не молоденькие девушки с Козьего болота. Но все равно при этой внешней возрастной небесспорности Сильв, Мариц, Роз-Мари мастерство актрис покоряло зрителей: на сцене они были красивые, эффектные - в стиле той, прежней, традиционной оперетты...
Несколько другим человеком запомнился мне еще один знаменитый артист - Григорий Маркович Ярон. Вел он себя сдержанно, даже немного холодновато и с нами, и с актерами старшего поколения, хотя был артистом ярко выраженного комедийно-буффонного склада. Чего стоит исполнение им роли Попандопуло в "Свадьбе в Малиновке". А каким смешным он был в роли Пеликана в фильме "Мистер Икс"! Но открытости, непосредственности в нем не было, хотя он любил пошутить, рассказать смешные истории. Нет, дистанция чувствовалась. Мы и сами понимали, что это - премьер. Да он и был таковым. Кроме того, какое-то время, еще до прихода Иосифа Михайловича Туманова, Ярон возглавлял театр, был режиссером и иногда даже автором новых либретто для классических оперетт. Он был постановщиком "Марицы", "Принцессы цирка", "Графа Люксембурга"... Его же постановкой, где я впервые вышла в главной роли, была и "Фиалка Монмартра" Кальмана. Но ставил Ярон "Фиалку" не "на меня", а больше для Анечки Котовой, которой явно симпатизировал. Она этого заслуживала, потому что была человеком приятным и своей искренностью располагала к себе людей... Я же тогда еще стеснялась, "забивалась в угол". Кроме того, я боялась петь - надо мной висел страх за свой голос, который я однажды теряла в училище. И это все время давило. Да еще у меня тогда начались проблемы со зрением и пришлось носить очки. Помню, увидев меня, Ярон сказал: "Ну-у-у! Ученый мир пришел в оперетту..."
Если Григория Марковича Ярона неприятно поразили мои очки, то зато от другого представителя старшего поколения, дирижера Георгия Фукс-Мартина, я удостоилась почти комплимента. Первый мой выход на сцену Театра оперетты был в роли Берты, девушки из кабачка "Седьмое небо" в спектакле "Вольный ветер". Это была даже не роль, а просто эпизод, где мне надо было танцевать на столе. Так вышло, что первое появление на профессиональной сцене для меня было связано с танцем на столе. Конечно, я ужасно волновалась, была в каком-то полуобморочном состоянии. Ноги были ватные от страха - только бы не свалиться со стола. Но все прошло нормально. В антракте к артистам подошел дирижер и спросил, не у меня, но так, чтобы я слышала: "Чьи это там такие хорошенькие ножки мелькали?" Г.С. Фукс-Мартин был хороший дирижер, но еще он в театре был известен как большой ценитель (деликатно говоря) и поклонник женщин, как любитель оказывать им внимание. Помню, услышав сказанное им, я подумала: "О! Что-то во мне все-таки есть. Хотя бы ноги..."
***
И.М. Туманов возглавил театр в 1946 году. Наследство ему досталось неплохое - и прекрасные мастера, и популярность театра. В те послевоенные годы люди, уставшие от невзгод, разрухи, скудной жизни, холода и голода, стремились в оперетту, чтобы хоть на время отойти от своих забот, окунуться в другую, пусть и придуманную, но красивую жизнь всевозможных ветреных князей, баронов, министров, дипломатов, графинь, артисток варьете, заглянуть в этот мир кулис, посмеяться над комическими коллизиями, посмотреть зажигательные танцы, послушать прекрасную музыку. Но время тогда в стране было строгое, и от деятелей культуры требовалось отражать современную жизнь простых советских людей, лучше, если колхозников, жителей села, а не каких-то там светских бездельников с их пусть и красивой, но "не нашей" жизнью. У старой оперетты были ограниченные тематические возможности, и вот, чтобы на сцене театра могла появиться одна классическая оперетта, требовалось поставить три-четыре советских... Одной из них стал "Вольный ветер" И.О. Дунаевского. Это была героико-романтическая история на современную тему. После успеха "Вольного ветра" в Москве оперетту Дунаевского поставили едва ли не во всех музыкальных театрах страны, а потом и за рубежом. Отрывки из нее постоянно звучали по радио, исполнялись в концертах...
Среди тогдашних удачных работ театра особо шумный успех выпал на долю "Трембиты" Юрия Милютина. Это было в 1949 году. Всеобщее признание спектакля и публикой, и критикой было таким, что режиссер И.М. Туманов и некоторые исполнители главных ролей получили Сталинскую премию. Кажется, это был тогда единственный случай в нашем виде искусства. И все же, несмотря на успехи некоторых спектаклей на современную тему, на то, что театр пользовался большой популярностью, среди старых актеров усиливалось недовольство. Они обвиняли Туманова в том, что он отходит от традиций жанра, "утяжеляет" его, "осерьезнивает" оперетту, отрицает в ней значение комедийного начала... А он действительно старался отойти от старых приемов игры, от жанровых штампов, привычек. Особое недовольство актеров вызвало то, что Туманов запретил бисировать во время спектакля. Например, на шедшей всегда при аншлагах "Трембите" после исполнения некоторых сцен публика буквально выходила из себя - требовала повторения того или иного номера. Скандирование могло длиться несколько минут, но главный режиссер не разрешал повторять, чтобы не прерывать сценического действия, не нарушать логику событий и чтобы актеры не выходили из образа. Когда публика, ничего не добившись, успокаивалась, спектакль продолжался. И несмотря на успех, у актеров оставалось неприятное ощущение - словно их лишали заслуженного права на еще одну долю признания. "Бисы" во время спектакля были старой опереточной традицией, такова особенность театра... Запретил Туманов и преподносить актерам цветы из зала - теперь букеты следовало передавать через билетеров. А это совсем не то, когда поклонники вручают цветы своему любимому артисту сами, имея возможность пообщаться с ним непосредственно, сказать при этом добрые слова. То есть и зрители, и исполнители были и здесь лишены какой-то частицы праздника. Напряжение в отношениях между старыми актерами и Тумановым постепенно усиливалось...
***
Иосиф Михайлович Туманов ушел из театра в декабре 1953 года, а уже в начале января следующего года труппе представили ее нового художественного руководителя - Владимира Аркадьевича Канделаки, известного в то время артиста Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. Он обладал даром работать и в опере, и в оперетте, и на концертной эстраде. При этом Канделаки был не просто певцом, но и прекрасным драматическим актером - мог играть и трагедийные, и комические роли. Ему прекрасно удавались серьезные оперные партии, но с не меньшим удовольствием выступал он и в музыкальных комедиях. Старые московские театралы, возможно, еще помнят исполненные им разноплановые роли - старика Измайлова в "Катерине Измайловой" ("Леди Макбет Мценского уезда") Д.Шостаковича, кулака Никиты Сторожева в опере Т.Хренникова "В бурю" (спектакли были поставлены еще до войны В.И. Немировичем-Данченко, у которого Канделаки был любимым артистом), Тараса в "Семье Тараса" Д.Кабалевского... В спектакле "Тоска", постановщиком которого был сам Канделаки, им был создан образ коварного Скарпиа... Был в его судьбе и совсем необычный выход на сцену - Канделаки станцевал партию Гирея в балете "Бахчисарайский фонтан" Б.Асафьева. И танцевал не с кем-нибудь, а с самой Галиной Сергеевной Улановой. Канделаки говорил, что человеку, не обладающему чувством юмора, нельзя выходить на сцену театра оперетты. Так что любовь Владимира Аркадьевича к нашему жизнерадостному виду искусства была естественной.
Но когда встал вопрос о назначении его главным режиссером Московского театра оперетты, Канделаки долго отказывался. Но его уговорила (на самом деле - почти заставила, вплоть до угрозы лишения партбилета) Екатерина Алексеевна Фурцева. Канделаки пришлось согласиться, но при этом он поставил условие, что, возглавив Театр оперетты, продолжит выступать на сцене Музыкального театра. Фурцева дала на это свое согласие, и все десять лет, в течение которых Владимир Аркадьевич работал нашим главным режиссером, он продолжал быть действующим артистом в Театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. (А всего Канделаки проработал в этом театре шестьдесят лет.)
Новый руководитель - это всегда новый стиль. Если И.М. Туманов держался солидно, холодновато, выглядел этаким мэтром и между ним и актерами всегда ощущалась дистанция, то Канделаки был полной его противоположностью. Он был очень живым в общении, коммуникабельным, доступным, со всеми держался запросто, со многими был на "ты". Он умел располагать людей к себе. Будучи сам хорошим актером, любил "братьев по цеху", относился к ним почти по-родственному, потому что знал природу артиста.
Изменения в руководстве на мне особенно не отразились - я еще слишком мало работала в театре и сравнивать, что было прежде и что делается теперь, просто не могла. Да мне было и не до этого. Я тогда была поглощена своей первой настоящей ролью - Виолетты в "Фиалке Монмартра", готовилась под руководством постановщика, Григория Марковича Ярона, к первому выступлению в этой оперетте. Я любила свою роль, и Фиалочка шла у меня хорошо, потому что была мне близка. Да и как было не любить эту нежную, доверчивую, трогательную в своей первой, безответной любви простую парижскую девушку, продавщицу цветов. Я вообще люблю "Фиалку Монмартра" - она отличается от других "венских" оперетт с их салонными персонажами, со всеми этими фрачными героями, светскими дивами... Я с удовольствием участвовала потом и в другой постановке "Фиалки Монмартра", осуществленной в нашем театре через много лет. Но в новом спектакле у меня была уже другая роль - Нинон. И ее искрометная "Карамболина" как бы затмила мою первую роль скромной Виолетты, о которой теперь уже никто и не вспоминает, кроме меня. А она мне дорога. "Карамболина" же буквально срослась со мной и "преследует" меня по сей день: какую бы передачу обо мне ни делали - обязательно в ней прозвучит "Карамболина". Сколько раз я просила музыкальных редакторов, режиссеров проиллюстрировать передачу другими номерами. Обещают, но в результате не могут удержаться - непременно вставят "Карамболину", словно ничего другого в жизни я не пела...
***
